|
Человек, это галактика, состоящая из огромного множества осознанных, подсознательных, трансперсональных и мириадов других переживаний. Каждое из них, как и подобает звёздам, рождается, живёт, стареет. Все они своим сиянием создают целое, то есть меня. СВЕТ ТЕМНОТЫ Любимый сон под
I Небольшая оплошность – место ожога на руке покраснело, напухает.Вчера вечером, от нечего делать, соорудил спиртовку ради трепетного язычка пламени. Долго размышлял, куда его применить, додумался варить кофе на открытом огне. Волдырь вздулся. Если водянистый бугорок проколоть, то будет жечь ещё сильнее. Лучше не трогать. Боль утихает. Конечно, заживёт. И будут затягиваться раны. Как долго? И что потом? Ах, если бы всегда только хорошо. Маленькая неприятность перебила привычное перетекание утренних забот в деловой день. В образовавшуюся брешь прорвался зуд воспоминаний..: Судьбе суждено было соединить меня с Натальей в "Занебесье". Свадьба достаточно редкое событие для замкнутого мирка, уж очень дорого обходится неожиданное торжество на небесах. В случае беременности – отправка на Землю, выходное пособие, теряются затраты на обучение, новые расходы на дублёра и так далее... Так что штат специалистов, отбирающих кадры, внимательно относится к психосексуальному состоянию поселенцев. К счастью нас кто-то просмотрел. В силу служебного долга офицера, я доложил по команде о своих личных привязанностях. На просьбу разрешить бракосочетание, под аккомпанемент неудовольствия, получено "добро" от начальства. Служба Безопасности Планеты гарантирует возмещение убытков, официально разрешив мне жениться, а кому нравятся непредвиденные траты? Мы не хотели осложнений. Решили, что с размножением вполне можно подождать, учитывая непродолжительность её контракта – год (мне здесь торчать все пять лет). Зато перед её отлётом мы наверстаем отставание с лихвой! Человек предполагает, а бог располагает. Авария в биолаборатории внезапно списала любимую на большую землю, разорвала меня надвое. После происшествия в лаборатории, их, несколько человек, заперли в мобильном инфекционном блоке. Я помахал рукой изображению на экране, с тем и расстались. Представительная комиссия Высшего Собрания долго разбиралась с инцендентом. Окончательный вывод – подвела техника, а угрозы здоровью не обнаружено. "Пострадавших" с миром распустили по домам, где те и принялись транжирить свалившиеся деньги: зарплату до конца срока, плюс солидная компенсация за возможные последствия. Я выпросил отпуск ко времени их освобождения от карантина. Безудержно представляю встречу, мечтаю при каждой возможности закрыть глаза. Грезил и с открытыми: Тихий июньский вечер. Солнце садится нехотя. Оно уже устало от работы, но ещё балует мир красками. Перестал струиться перегретый воздух, влага цветочного аромата наполняет палисадник памятью детства... Потом увидел мечту воочию, и поразило совпадение придуманной картины и реальной. Отличает их только фон. Настоящее пропитано солнечным светом. В фантазии – чёрное поле тепла и красок, и даже светило сияло в густой синеве с воронёной подложкой... Как и зачем вспыхнуло во мне загадочное освещение? Кроется тайна? Раскроется тайна? Каркас будущего? Вот и сейчас обнажена душа... Любовь плетёт из мимолётных теней картину сновидений. Эти видения живут во мне вплоть до мельчайших подробностей обстановки, запаха гвоздики, лаврового дерева, до ощущения гладкой кожи, здорового сердцебиения... ...Потом вспомнить И не забыть... ...Ещё тяжело дышу над ней, а безжалостный змей скуки, обвивающий душу, сдавил свои кольца. Сладостный ритм сбился, пульс лихорадочно замолотил вхолостую и выровнялся. Она быстро одевается. Я не удаляюсь и не гневаюсь – безучастно смотрю, как драпируются тканью округлости тела. Невольно и, видимо, неожиданно для самой, подняла глаза. Блеск карих молний тут же спрятался за чёрными опахалами ресниц. Дерзость в другое время была бы наказана, сейчас всё не по правилам. Она не виновата, девица лучшая в своём искусстве и очень старалась. Коротко хрюкнул у босых ног мешочек с золотыми. Не поднимая головы, сложила перед собой ладони. Вышла. В порыве неутолённой нежности мысленно обратился к другой женщине, жене Лакшми. Тут же почувствовал пружину тугих объятий ненавистного нага. Пнул подушку, сохраняющую след тяжести. Зелёная молния опрокинула золотой светильник. Пух вылетает из прорехи разорванного шёлка; отзвенел металл... Что означает заклинание: Не забыть и вспомнить, Вспомнить и не забыть... ...пальмы и лианы среди забытого людьми города. Почти голый, но не испуганный, а с клокочущей энергией – жить. Там, на той стороне пропасти: недавно, давно(?), падает пух из разорванной подушки. Из головоломки спутанных нитей белого и чёрного выкатывается узелок. Растёт, превращаясь в мудрый лик. Он возникал передо мной однажды, но давно, давно... Взгляд статуи сосредоточен и слеп. В серой тверди, на месте третьего глаза, пошли разводы трещин. Рвётся полированный камень, осыпается щебень, выпуская наружу живое движение. И вот, канареечного цвета овальный конус желеобразно подрагивает, изогнувшись вниз тупым рогом. Жутко оттого, что именно мне придётся дотронуться до Этого. Лёгкое касание и оно завибрировало, исторгло влажный шарик желтка. Протянул ладонь и поймал его. Золотая пульсация разлилась по моим протокам. Во лбу, на месте Бывшего – непроницаемая дыра, безукоризненно чёрная. Меня влечёт к ней. Там, в бездне или дальше, мнится Желание. Над бесконечными шагами во тьму стучит в висках: не забыть... ...я потерял дворец, едва ль не царский, красавицу и умницу жену. Паланкин самой дорогой женщины города уже не остановится возле благоухающего сада за домом. Единственный слуга – кинжал любимый... Добро и зло, белое и чёрное... Силуэты крон, сияющее серебро луны, шорохи. Ты с привычным лоском закручена в дорогую ткань. На мне набедренная повязка и подобие чалмы – тряпки, превращённые в то и другое. Сложила ладони, как встарь: "Господин". Угроза, должен немедленно спасаться. Сильнее страха держит друг подле друга желание. Наша близость доставляет острейшие ощущения. Смешались: пронизывающая сладость, бесконечная любовь, безрассудство, тревога. В воздухе нарастает лай невидимой пока погони. Просишь, чтобы ушёл, и не хочешь этого. Каприз судьбы уже несёт меня неведомым путем. Возможно, пальмы и тебя вижу в последний раз. Сердце впервые сжало понимание, но безоглядно верю, что вернусь. Ты близко. Ты не плачешь, к стволу припала... Боже мой, по странам и временам несу горб этого прощания, символ утраченного счастья. Он давит мне на плечи и сейчас. Всё. Нас связывает только нить последнего вопроса. – Не привела? – Не захотела появиться. Погоня – её рук дело. Потом бег, бешеный бег... Эти грёзы из чьей-то другой памяти, другого ощущения жизни, начались ещё на стройке. Однажды, в минуту близости, лицо Наташи исказила тень поразительно узнаваемой древней маски. Яркое мгновение тут же затерялось в фейерверках чудесных шалостей. Мы перенесли наш рай на Землю благодаря моему отпуску. В уютном домике настало время воплощения мечты о третьем. Всячески предвосхищаем будущее болтовней и практическим исполнением. Мне не забыть тот месяц! Наталья лежит, прикрыв веки, соблазнительная припухлость нижней губки. Милый образ украшают беспорядочные волны волос. Хочется её ещё и ещё... Отпуск пролетел на вдохе, выдох – закончился. Пока не знаем, будет ли кто-нибудь. Единодушно надеемся на удачу, и шутливо не соглашаемся только в одном: мальчик или девочка. Я голосую за дочку, она мечтает о сыне. Отдых положен один раз на все пять лет. Правда с дорогой, да с процедурами адаптации, отсутствие на рабочем месте составляет почти три месяца. Ко времени окончания контракта работа опостылела. Надоели таинственные вначале переходы, отсеки, люки и лестницы. Мне, как офицеру СБП, можно ходить где угодно, в любое время, но и удовольствие путешествий по объекту сменилось необходимостью обязательного контроля. Сейчас, правда, с ностальгией вспоминаю восход солнца над строительством. Тысячи распахивающихся ячеек купола, пропускающих тепло к водонагревателям, на закате их схлопывание – здорово. С женой общались по видеоканалам, через оказию знакомых и друзей. Родился сын, крепыш, сопящий в микрофон. Безукоризненному счастью мешает только досадное облачко – моё отсутствие дома. Нужно терпеливо дождаться возвращения. Знание великолепного будущего даёт опору и спокойствие. Уже на пути домой получил известие, что от меня ушла жена. Самокопание порядком притомило. Жужжание потока сознания не к месту, не вовремя. Гораздо полезнее заняться обыденным, например, проколоть волдырь от ожога. Продырявил кожу, вытекла водица, боль заметно усилилась. Спиртовку поставил среди сувениров, бесполезных мелочей. Вот теперь сварю кофе в нормальной кофеварке, и день пойдёт обычным путём. II Ни боль, ни кофе не помогли, настойчивые насекомые памяти мечутся внутри головы:Хватило здравого смысла поверить в то, что я остался один. Собрал волю в кулак и, по крайней мере, внешне, остаюсь спокойным весёлым. Сохранить невозмутимость помогла профессиональная выдержка, да кутёж попутчиков. Скудная телеграмма не даёт ответа на вопросы. Домыслы бессмысленны, но как не выпихиваю за пределы внимания, а подпольные темы: ошибка(?), злой умысел(?) норовят парализовать нескончаемостью повторений. Мнятся террористы, похитители. Не хочу начинать расследование с борта транспорта. Суета вызовет нездоровый интерес пассажиров, изнывающих от безделья. По прибытии полковнику СБП не составило труда разузнать, где сейчас находятся жена и сын. Друзья сообщили в придачу, что рядом с ними мелькает имя Валерия Викторовича Круглова, депутата Собрания. И сомнение исчезло окончательно. Свидание – короткий точный удар. Лезвие проникло между рёбер, острие вонзилось в сердце, да и застряло. К назначенному месту подошла черноволосая женщина, отутюженная под вышколенного чиновника Координационного Собрания Земли. От неё веет неприступностью. – Неужели тебе необходима встреча, с твоей-то проницательностью? Насмешка явная злая. Влажный жемчуг ровных зубов. – Хотел сам услышать. – Теперь ясно? – Сын? – Останется со мной, нечего ему лазать по помойкам преступности. Тороплюсь, прощай. – Ты теперь напоминаешь дорогой письменный прибор, оттеняющий респектабельность полированного стола. Молча поворачивается спиной, уходит, гордо подняв голову. Возможно грациозные движения бёдер, скорректированных в гимнастическом и танцевальном залах, должны показать мне её презрение. Полыхнула горькая память о давнем, смутном, забытом, донаташином. Вспомнить или Забыть. Вероника. Юность. Как давно! Что разбередило старую рану? Гладко зачёсанные волосы Натальи, тёмный строгий костюм, не скрывающий ног и прелести груди? Или прямой нос, вызывающий в профиль, подвижные крылья ноздрей? Хотя нет, Вероника была совсем, совсем иной. Круглов, опять перебежал дорогу Круглов. Я, под горячую руку, подал рапорт о прекращении отдыха после командировки. Кажется невыносимым сидеть без дела год. Получил категорический приказ: не дёргаться. Мол, необходимость, а не блажь. И дружеское, почти наградное: "Успеешь наработаться". Забыть. Забыть. Дом, обставленный ещё Натальей, полон пыльной тишины. Едва открыл дверь, почувствовал себя совершенно разбитым. Спать. Навалилась усталость, кружится голова. Плохо, как никогда. Решено: буду следовать совету врача: только праздность и безразличие. Спать. Проснулся бодрым и полным сил. Тут же развил активную деятельность, разослал приглашения друзьям-сослуживцам на мальчишник. К вечеру опять обессилил, но и понятно, весь день на ногах. Слетелись знакомые офицеры, много вина; смешивающиеся и пропадающие краски. Спал дурно, неспокойно. Утром осколки кошмаров учили тошнотворностью, что алкоголь в больших дозах не для меня. У ребят тоже помятый вид. Мы полечились рюмочкой, другой, развеселились и разлетелись. День прошёл скучно Ночь прошла скучно День прошёл скучно И надо же было обжечься, когда именно на сегодня я запланировал отменить паразитический образ существования и действовать, действовать… Две недели я только и делал, что ел, спал, купался в своём бассейне, смотрел телевизор, и даже нравилось. А может самокопание прямой результат безделья? А может быть виноват сон, не вылетающий из головы. Последнее время практически забыл о капризах сновидений, думал, прошло. Ошибся. Между закатом и восходом отчетливо привиделось, что беру её голову. Дорогой сердцу шар согревает ладони, и ладони мои его согревают. Разжал руки – слегка покачивается в невесомости. Ресницы вспорхнули над расширенными зрачками. Она попыталась совершить отрицающее движение справа налево и обратно, но затянулась первая часть жеста. Началось медленное вращение. Против ожидания, вместо затылка появился другой облик, за ним следующий. Быстрее, быстрее сменяются улыбки и гримасы, мелькания сливаются в веретенообразный волчок, но я вижу каждое лицо во всех подробностях. Коричневые, жёлтые, красные, белые, синие, зелёные и другие, и другие... Стремительный просмотр вызывает протест против несправедливости короткого времени. Во сне, который кажется бодрствованием, горечь от телесных рамок. Всей душой протестую против приговора: поглощать пищу, делать детей, и, перестав совершать то и другое, исчезнуть. Хочется быть вечно, оторваться от тяжести и улететь за голубое небо, в звёздные просторы. Поначалу это кажется несбыточным, но начинаешь Вспоминать, или Не вспоминать?.. ... Пышное личико завершило вращение плавным возвратом слева направо, светится румянцем. Симпатичная незнакомка смотрит внимательно. Я настороже оттого, что не знаю природы её появления. Серьёзность девушки сменяется улыбкой, ямочками на пылающих щёчках, беззвучным смехом. Пытаюсь задать вопрос, но вмешивается вихрь чёрного света. Он выветривает цвета, сдувает глаза и губы. Белая маска с четырьмя провалами и та рассеивается в пустоте, растворяюсь и я. Просыпаясь, находясь на границе разных реальностей, нашёл в себе все мелькнувшие лики. Возможно кофе, может быть ощущение силы, солнечное утро, но я прекращаю калейдоскоп миражей. Верю, что без дела можно сойти с ума. Мне, например, по горло хватило несколько недель так называемого отдыха. Твёрдо решил составить план реабилитации. Разные его варианты крутятся в голове, пока утром привожу себя в порядок. Особенность бритья заключается в том, что хочешь, не хочешь, а вынужден изучать свою физиономию. Почти похожее на меня изображение, но там, в зазеркалье, правое стало неправым. Кто смотрит на меня? Пращур, потомок, искажённая секунда настоящего? После завтрака составил расписание и немедленно его выполняю. Окрылён идеей вытащить себя из болота плохого самочувствия. Где-то на третий день стало ясно, что задумки никуда не годятся. Не спасают ни физические нагрузки, ни попытка написания мемуаров или дневника (так и не определил начинаний), ни видеотека. Наоборот, добавилась напасть: эротические сны. Чаще обнажённая, вызывающая, соблазнительная Наталья, но не всегда. Тяготят не сами интимные фантазии, а тяжесть неуспокоенного утра. В слепом поиске интересного занятия, вспомнил о желании научиться управлять снами. Заманчиво приручить образы, видимые в чёрном свете. Может и не удастся, но когда не работает логика, наступает очередь импровизации. Естественно, ничего не получается: много лет не притрагивался к подобным задачам. Во всяком случае, от так называемого свободного времени я избавился. Только притерпелся – беспокойные новости, и в отпуске достаёт служба. Поступил приказ отправляться в санаторий, не дают человеку спокойно побыть одному. Море. Запах свежего ветра. Музыка прибоя. К сожалению, зовут в гостиницу. Бережно уношу с собой впечатление праздника. Думаю, что брошу чемодан в номере, и немедленно назад, на берег, избегая традиционного застолья. Как водится: нельзя подойти дважды к одной и той же воде. Пусть без вещей, без ужина, а уже обременён шумным сопровождением, от которого невозможно отделаться. В конечном итоге достались лишь пылинки отдыха между завтраками, полдниками, обедами и вечеринками. Мешали женщины. Молодые, отборно красивые, умные, свободные. Назойливое общение опротивело, хочу домой. Комфорт возвращения. Не без удовольствия развалился в удобном кресле. Кондиционированный, ароматизированный воздух, стакан освежающего сока, дремота. Ради баловства попробовал вскрыть глубинную память. Проявление расплывчатых теней не шокирует, я всегда готов к феномену. Размытые контуры приобретают чёткую конкретность линий, объёмов, полутонов. Переливы павлиньих перьев, головокружительный запах рассыпанных лепестков роз; нега плавных движений и пульс страсти. Чёрное, красное дерево, радужный глянец перламутра. Стилизованные капли, изогнув хвостики, создают рисунок ткани. Алый бархат и зелёный атлас, синее и голубое, оттенённое золотом. Лунная и солнечная парча, гирлянды цветов, благоухания, пропитавшие волосы, лоснящиеся тела, камень, звуки... Барабан родил ритм. Младенец-непоседа шалит, едва появился на свет. Песня флейты не только не помешала ему, но странным образом возник красочный дуэт. По проторённой тропе мелодии присоединились и другие инструменты. Музыка, отточенные движения танцовщицы привлекли внимание пирующих. Игроки отвернулись от шахмат, оставили в покое кости. Азарт пламенеет в налитых кровью глазах. Быстрее засуетилась прислуга, таская кувшины со сладким вином. Слегка согнулась в круглой коленке нога, выпрямилась, притопнув босой пяточкой. Её стремительно перекрестила другая. Звенят браслеты на щиколотках и запястьях. Узкая ладонь легла на крутизну пониже талии. Мгновение позы вызвало возгласы одобрения. Я, не спуская глаз с ковра, на котором даётся представление, распорядился немедленно привести лекаря. Левая рука женщины нашла невидимую опору перед собой. Высокая грудь, выразительный бег тёмно-карих очей под дугами бровей. Новая вспышка восторга. А когда танец и возбуждение потребовали передышки – музыканты перестали играть. Сложила ладони в знак смирения и приветствия. Пауза – решающий момент к одобрению или грубой насмешке. Я быстро отвязал кошель и бросил к её ступням. Золотой дождь оповестил продолжение веселья: падают тугие расшитые кошельки, монеты, горсти монет... Красавицы из бродячей труппы кинулись поднимать отлетающие и закатывающиеся денежки, складывать их в кучку. Миг тишины – единодушное ожидание шалости. Грациозно наклонилась, зачерпнула ладонями, подняла над гибкой шеей, над смоляной копной волос и осыпала лёгким перезвоном тусклый блеск смуглой кожи. Опять возня собирания, в которую включились уже и зрители. Среди смеха, хлопков, шлепков, дзиньканья начал вырисовываться напев, разделяя публику и артистов. Пляска девушек наполнила ликование пира хмелем успеха. Героиня начала представления отодвинута в тень невнимания. Я увидел, как она оседает, падает. Приказал слугам и доктору подхватить и унести. После осмотра и короткого диалога с ней врач сказал, что болезнь не опасная и требует только отдыха. Добавил: – Тех как раз хватит на время, а потом повелитель будет доволен свеженькому развлечению. Сладострастно подмигнул мне, я велел ему убираться. Служанка принесла кушанья, питье и удалилась. Мы, наконец, остались одни. Неожиданно крепким голосом позвала к себе. – Ты ещё слаба, отдыхай. – Для тебя я всегда сильная. А когда сексуальный угар рассеялся... Пытаюсь удержать состояние. Уставился в одну точку, боясь, не дай бог, перевести взгляд. Воображение рождает кого-то третьего.., женское лицо... Невольно моргнул от прикосновения к плечу. Чёрт. Куколка-проводница мелодичным голосом спросила: "У вас всё в порядке?" Ну, как было не ответить на обворожительную улыбку своей? – Просто задумался. Можно апельсиновый сок? Вспомнить – оживить, Ожить и вспомнить. Напрасно пытаюсь повторить эксперимент. Неудачи утомляют, являются отличным навозом для скуки. И она не замедлила появиться тоскливым воскресеньем. Праздные дни календаря, как факт отдыха, для меня давно потеряли значение, но остаток прошлых привычек угнетает позывом к развлечению. Уже с утра мажорные ноты музыки заставляют: веселись, веселись! Если даже выключить всё говорящее и поющее – не поможет. Промчится машина, орущая всей мощью динамиков, долетят звуки счастливого смеха. Повеет горьковатым дымком от соседского мангала. Выходной напомнит пустой улицей в этом небольшом городке. Когда-то, ещё до командировки, приобрел здесь домик. У меня впервые появились деньги в связи с новым назначением. Оформил покупку заочно, толком и не зная, где это находится. Потом тут жила Наташа, сейчас я. От нечего делать решил пройтись, проветриться. Центральной улицы хватило на пятнадцать минут ходьбы. По пути насчитал три мелких магазинчика и один крупнее, двухэтажный. Обнаружил цветочную лавку, старинное сооружение богу. Вышел к полям, тёмно-зелёная полоса далёкого леса. Тишина удивительная, не рафинированная, созданная хорошим инженерным решением, а полная непонятных звуков, не связанных с потоками машин и толпой. В жилище даже собственные шаги похищает звукопоглощающее покрытие. Возможно, поэтому телевизор и головизор повсеместно не выключаются целый божий день, но этого никто не замечает. Здесь успокаивает шорох ветерка, звон насекомых, вибрация крыльев вспорхнувшей птицы. Трели невидимых исполнителей заставляют думать, что поёт воздух. Теперь я знаю, чем займусь: закажу информацию о местных цветах и травах, чтобы называть их своими именами. Шёл долго. Постепенно свежие впечатления стали привычными. Монотонность шагов начала утомлять. Остановился, постоял несколько минут, вглядываясь в линию, соединившую небо и землю. Окинул взглядом синий купол с плавающими облаками. Мне, пять лет видевшему над собой рукотворный свод, есть с чем сравнить и оценить по достоинству простор небосвода. Решительно повернул назад и почти испортил хорошее настроение, впереди пустой дом... На обратном пути размышляю о том, что делает настроение хорошим или плохим? Ответ не находится. Скоро теряется и сам вопрос. Городок по-прежнему кажется вымершим, но я уже не чужой. Я обрёл в его покое собственное место и время. Захожу в распахнутую дверь цветочного магазинчика. Хозяйка любовно перебирает и поправляет букеты и букетики, да и сама походит на один из них. Обворожительная улыбка обращена к посетителю. Милым щебетанием расхваливает достоинства красивого товара, рассказывает истории о цветах, легенды и анекдоты. Дал уговорить себя на покупку. В напутствие получил приглашение заглядывать чаще. – А то вы всё дома и дома. Один и один. Наташа... Запнулась, справилась с неловкостью и в сиянии улыбки: "Обязательно приходите". Констатирую: я тут на виду. За порогом повертел в руках приобретение. Зачем мне? Дарить некому. Ладно, пусть стоит дома, где-то была ваза. Надпись "Почта" напомнила о новой идее заполнить дни. Решил, не откладывая в долгий ящик, заказать информацию по местной орнитологии и ботанике. Уже открывая дверь, выругал себя за необдуманность первого движения. "Найди то, не знаю что, принеси то, не знаю чего". Во-первых, нужно поработать с каталогами. Во-вторых, у самого в кабинете все необходимые каналы связи. Девушка из-за стеклянной перегородки улыбается мне, как старому знакомому. Какие-то здесь люди чересчур приветливые. – Вы что-нибудь хотите? – Просьба, возможно, абсурдная. Боюсь вас ею рассердить. Рассмеялась, на щёчках проступили ямочки. – Обещаю в любом случае быть смирной. Рассказал. – Разумеется, мы подобных услуг не оказываем, но я вам помогу. Тем более что работы сегодня мало. Заполните бланк, я проставлю индексы и оформлю заказ. Когда получите, распишитесь и тем самым оплатите. Согласны? – Без сомнений. – Вы рискуете, выбирать буду по названиям. – Да и я не биолог. До свидания. Почти вышел, окликнула. Держит в руках букет. – Вы забыли. – Это вам. И быстро убрался, чтобы не услышать традиционных возражений. С подъёмом – шальная мысль о том, что нужно встретиться с Валерием Кругловым. Это похоже на его запрос о контакте. Мы не беседовали, пожалуй, лет десять. На стройке, правда, раскланивались, но и только. Много раз Наталья, связанная с ним по работе, передавала приглашение в гости. Я категорически отказывался, она настаивала, как же – любимая ученица. Назревающий раздор мы всегда сглаживали до нуля. Через некоторое время ситуация повторялась. Наверняка его попытки сближения имели далеко идущие планы. А мне и сегодня свидание с ним ни к чему. Звонок от калитки. На мониторе давешняя работница почты. Ещё невысокое солнце располосовало утро тенями. Традиционные приветствия, заминка. Стоит, не поднимая глаз, возможно, смущается, но разговор начала первой. – Валентин Николаевич, хочу поблагодарить вас за цветы. Спасибо. – Знаете, как меня зовут? Она округлила глаза, растерялась – не понимает. Да и меня как молнией пронзило: я назван. Впервые в этих местах! Немного поразмыслив, не нашёл в своём удивлении никакого другого смысла, кроме расстроенных нервов. Разглядываю девушку откровенно, не маскируясь. Покраснела. – Вы извините, если чем-то обидела вас. Вас тут все знают. Да и карточку вы сами заполнили. Протягивает пухленький кулачок с бланком. – Вы неправильно поняли. Я, наоборот, приятно поражён. Вы здесь первая, кто обратился ко мне по имени. Крепенькая, ладненькая, среднего роста. Чёрное платье без рукавов. По обнажённым рукам, открытым коленям, белой гладкой коже легко предположить наготу. Зелёные глаза, копна рыжих волос. Легковесная хохотушка? Оправданная пауза, пока расписываюсь и возвращаю документ, становится неловкой. Конечно, если попрощаюсь, уйдёт. Да уж очень хорошее утро. Смотрит настороженно, готова в любой момент развернуться к выходу. – Могли позвонить, я бы зашёл к вам. От того, что заговорил, искрится улыбкой, при этом глянцевый подбородок моментами мило морщится. – Могла бы. – Где-то я вас видел. – Конечно, совсем недавно, в воскресенье. – Нет, ещё раньше. – Встречали много раз, только никогда не обращали на меня внимания. Вы приезжали три года назад. – Теперь припоминаю, вы ели меня глазами. – И во сне. Так вот откуда взялся образ, прекративший вращение лиц. – Да. Откуда знаешь? Экая смышлёная. Густо покраснела, но не отступила, с вызовом смотрит изумрудами. – Я была в вашем сне. – Ты что, где-нибудь учишься? – Нет. – Сходу, ничего не зная, влезла в сон другого человека? – Почему ничего не знаю? Книги читала. Моя бабушка лечить умела. Долго не получалось. – Только и всего? Скажу смело: очень хотела. Эхом отозвалась: "Хотела". Снова покрылась ярчайшим румянцем и уходит, неожиданный поворот общения. – Девушка. ... Остановитесь. Расскажу вам много интересного. Чуть ли не кричу вдогонку: – Приходите обязательно. Эпизод расшевелил, а через полчаса скучно. Может заняться былинками местной флоры, букашками-таракашками? Воодушевления едва хватило на просмотр списка любезного почтальона. Брожу по дому, обошёл прозрачное зеркало бассейна.., синее, отражает пустое небо. Истоки мерзкого настроения определить легко: нечего делать сейчас, не представляю, чем заняться завтра, послезавтра, всегда... Некуда деться от провинциальной тягомотины. Меня что, привязали? Друзья, подруги из столицы давно трезвонят, зазывают к себе. Надо окунуться в шум большого города, встретить знакомые лица. Заодно, пусть на время, отменить дурацкую жвачку эротических снов. Еду. Сказано – сделано. Сборы коротки: пара рубашек, носки, кредитная карточка. Что ещё надо свободному человеку? Вывел своего великолепного "коня". Самая новая модель с логическим навигатором, противоаварийной системой автопилота. Я её целую неделю выбирал. Сначала по каталогам, потом на полигоне. Весёлое было время. Минут через двадцать лихо управляю послушной машиной. Радует: путь не близкий, почти пять часов езды. Вдоволь поупражнялся в вождении на разных режимах. Задор иссяк, надоела лихость погони ни за кем, или побега ниоткуда. Задал параметры движения умному механизму, а сам мечтаю о приятных встречах. В блаженном расслаблении вспомнил об удачной попытке проникновения в чёрный мир пустоты. Теперь, если получится, никто не помешает. Зашевелились первые туманные призраки. Атмосфера насыщена фразами: "...Вспомнить, или забыть. А когда угар сексуальных утех уменьшился..." Ожидаемого рождения картины не состоялось. Краски, ещё смешанные, не разделённые по изображениям, залил косой дождь. В центре очистилось светлое пятно. Появилось лицо Круглова, излучает довольство и счастье. Он раскинул руки для сердечных объятий, потом опустил левую. Правой призывно зовет за собой, очень убедительно. Поворачивается в полной уверенности, что пойду следом. И я делаю это без сопротивления. Где-то стоим друг против друга. Рядом с ним Вероника. Подводит её ко мне. Она голая, измождённая, почти скелет, с лепестками обвисшей кожи. Желание не пропадает, но наоборот, вспыхивает, побеждающим пламенем. Две сморщенные серые полоски кривятся в гримасу улыбки. Моя радость – ответ. В темноте светимся только мы. Вязкий полёт друг к другу, готов обнять. Обнаруживаю у неё алые чужие губы. Я пугаюсь, вспоминаю, что Вероники давно уже нет, и страшусь сильнее. Она призывно протягивает руки и оказывается улыбчивым Кругловым... Очень убедительно манит... Оборвал наглое вторжение. Выставил глухие барьеры против всех и вся. Для закрепления достигнутого равновесия пообедал в пригородном ресторанчике. Город встретил знакомым переплетением эстакад. Стеклянный блеск громад, шелест стрекоз-аэрокар. Почти забытое многоголосие, видимость неразберихи. Праздный и беззаботный влился в людской поток. Радуюсь нарядным рекламам, уличным музыкантам, свободному течению размышлений. Здания-горы – вздыбленная земля... Призраки света темноты, наполненные пространством, временем, пищей. Где предел роста? Там, где нет пищи? А где её нет? Вспомнить, Насладиться, пресытиться... Две недели липкого веселья завершились вопросом: "Что я здесь делаю?" И ответом: "Пора убираться домой". Выслушал стоны более или менее откровенных сожалений по поводу отъезда. В одном случае прощание было оборвано обиженным молчанием. Раздал все "до свидания", и с лёгкой душой иду по любимому отрезку проспекта. На память впитываю запахи, шумы, образы. Позволял себе любые шалости и прихоти, кроме одной: ни в кафе, ни в ресторан, ни в бистро не заходил, когда этого особенно хотелось. Знаю, именно в этот момент, в этом месте я встречу Валерия. И сейчас, вон туда, не пойду. Наверняка поджидает за столиком, заказал вторую чашку кофе. "Отдыха" нахватался до отрыжки, осталось единственное желание – подремать. В машине сразу же запустил автопилот. На выезде из города зажёгся экран связи, появился светящийся улыбкой Валерий Круглов. – Валентин Николаевич, неужели вы по-мальчишески не ответите на мой вызов? Ведь я точно знаю, что покидаете нас в своем замечательном авто. Я нехотя подтвердил связь. – Валерий Викторович, время нужно даже для простого жеста. – Шучу, шучу. Что ж вы нас игнорируете? Вам должно быть интересно, как мы живём. Мы вас ждали, ждали. Я, грешным делом, надеялся, что побеседуем где-нибудь случайно. Знаете, когда мечтаешь о приятной встрече, то думаешь: там, за углом, он обязательно будет, но за поворотом пусто и огорошен неожиданным событием, почти растерян. Правда? Вы, наверное, хотите узнать, как наше здоровье? Ведь не за тем же вы приехали, чтобы только развлечься? В таком случае, зачем? Не таитесь, не таитесь, ведь мы почти братья, и не в первый раз, не правда ли? Беспардонность шутовства не имеет злого подтекста. А грязные намеки на Веронику и Наталью – тактический ход для расшатывания моего равновесия. Я хорошо помню давнюю историю, в ней он далеко не победитель. Поддался искушению заговорить: – Вероника, помнится, вас и на пушечный выстрел не подпускала к себе. – Браво, браво. Принимаю поправку. Разговор у нас с вами никогда не получается, а зря. Ваше, Валентин, интуитивное отрицание меня – ошибка. Пути у нас разные, но и всего. Надеюсь, что подружимся. Обязательно приходите к нам в гости. На прощание скажу: в вас явно просматривается священное число "три". Поздравляю. Динамика, движение, весело. До встречи, обнимаю и надеюсь. Экран погас. Проспал всю дорогу. Дома – блаженство. Тишина. Отмокаю в бассейне, нежусь под солнцем. Прозрачная прохлада расписывает дно извивающимися линиями, украшает бликами глянец облицовки. Вода ласкает кожу, лёгкий ветерок её сушит. Настоящий отдых, когда забыто прошлое, нет будущего. Ладони под затылком; по синему плывут белые караваны, а тебе нет дела до их путей и забот. К концу недели удовольствие одиночества начало блекнуть, зато появилось ощущение силы и здоровья. Пора с кем-нибудь пообщаться. Можно, например, зайти на почту, поблагодарить девушку за оказанную любезность. Правда, сильного желания не появляется, а того, что есть, не хватает для победы над ленью. Не удивился сигналу от входа во второй половине дня. Могло, конечно, оказаться, что не она. Улыбается открыто, не смущаясь. – Здравствуйте, решила воспользоваться приглашением. Зашла бы и раньше, но вы уезжали. – Я вас ждал, как вас зовут? – Катя. Протянула руку, галантно тронул губами ароматную белизну ухоженной кисти. – Очень рад визиту. Катя, извините, что в шортах. Вы буквально вытянули меня из бассейна. – Я надела купальник, на всякий случай. Подумала, может, пригласите поплавать? – Великолепно, именно это и делаю с удовольствием. Чуть посторонился, пропуская её вперёд. Вполне беззастенчиво стащила платье. При этом голова окуталась золотым беспорядком. Лёгкая полнота довольно эффектно выделяет ямочки на локотках, вдавливает пупок, обрисовывает ягодицы. Матерчатые чашечки впереди туго наполнены. С грацией манекенщицы прошлась передо мной и мягко уселась в шезлонг. Видимо, разочарована отсутствием замечаний. Ну, что ж, хороша, но позже обязательно возникнут проблемы с избыточным весом. Ждёт изнурительная борьба, вооружение диетами и ограничениями. Впрочем, мне что? – Стакан сока не помешает? – С удовольствием. Вам зачем понадобилось изучать наших птичек и бабочек? Движения руки точные, уверенные. Оранжевая жидкость в сияющих стенках стекла – дополнительное украшение. Безукоризненный маникюр. – Места понравились, хочется познакомиться с природой. – Понимаю, забавы службы безопасности. Никто не знает где, когда и что пригодится. – Утрируете, Катя. – Конечно, преувеличиваю, ведь не соизволили же вы даже имя моё узнать загодя. Встала, без артистизма подошла к бассейну. Держась за кривое зеркало никелированных поручней, вытянула красивую ногу, поболтала узкой ступней в воде. На девушке заиграли светотени. – Купайтесь, Катя. – Не хочу. Повернулась ко мне, и вижу, что забыла о том, каким боком выглядит лучше. Вот тут и сверкнуло ослепительное обаяние юности. Она в нерешительности, наружу рвётся вопрос. – Валентин Николаевич, вы ездили к жене? Язык двигается против воли, но нет на свете силы, способной удержать его за зубами. Тут же видимая часть груди, лицо и шея приобрели цвет спелой клубники. Ага, дорогуша, установки на бесцеремонность хватило не надолго. – Нет, Катя. – Тогда к подругам. – К друзьям, а ты что, хочешь допрос учинить? Нужно по форме: с протоколом, секретарем и технической записью. Но, думаю, и так всё знаешь, для тебя не секрет чужие фантазии. Спокойно вернулась на прежнее место. Говорит, не поднимая глаз: – Я видела, как уехали, когда собиралась к вам. Попыталась связаться, в какой-то момент почти добралась до вас. Настигла неясный образ и захотела превратиться в него. Уже светились на белёсой тени мои губы, но всё пропало. Две недели совсем ничего не получалось. – Выставил защиту. – Против меня? – Нет, девочка, о тебе, признаться, не думал. Широко открытые глаза под длинными, подкрашенными ресницами. – Был другой человек, контакта с которым не желал. Оживилась. – Да, вспоминаю, в неудачных сеансах маячило что-то. Я думала, что от моего неумения. Это женщина? – Нет. Рассмеялся, поднялся со своего места и навис над ней. Не испугалась, откинула голову, смотрит завороженным взглядом. Её приоткрытые губы – выразительный "лук Амура". – Катерина, давай на "ты". Нагнулся и поцеловал, она ответила упругой готовностью. – Можешь называть меня "Валя". Отпарировала, пародируя банальную фразу: – Можешь называть меня "Катя". Непосредственность и кокетство, отчаяние окончательного разочарования и лихорадка сердца. Пылающая голова и ледяные пальцы. – Я знаю, у тебя сейчас холодные руки. Удивленно посмотрела на меня. – Ну и что? Хочу услышать о человеке, которого боишься. – Не боюсь, а не хочу общаться. – Всё равно, ты обещал развлечь. Развлекай, жду. – Кто? Я? Тогда придётся выполнять. Начну с того, что к нему ушла моя жена. Рассказал про Круглова, конечно, не всё. Вместо имени обхожусь местоимениями. Чуть-чуть "передёрнул карты" и представил знакомство с Наташей уже на стройке. Получилась следующая история, почти правдивая. Судьба организовала, нам троим, встречу. Он был в качестве руководителя биологической службы, а я, соответственно, от СБП. Он познакомил меня с очаровательной сотрудницей, в прошлом был её учителем. Как раз наступило время перевыборов Собрания Земли. Стройке "Занебесье" предоставлено право на представительство в высшем органе планеты. Он развил бурную деятельность, очаровал всё население, буквально каждого оделил улыбкой, рукопожатием, задушевной беседой. И, разумеется, был избран. В это время я и Наташа очень близко сошлись. Вдвоём нам было легко и весело. Поженились через месяц после Его отлёта. Счастье оказалось коротким. Случилась авария, и Наташа вернулась на Землю. Я прилетал в отпуск (тогда ты меня и видела), потом жена забрала сына и ушла к Нему. – ...история обыкновенная. Ей, очевидно, надоело одиночество. Катя потягивает сок, спросила: – Не всё сказал, да? – Почему так решила? – Разумеется, ничего не знаю, но предчувствую. И потом, Круглов сюда приезжал. Депутат Высшего Координационного Собрания Земли не может появиться незамеченным. Ты же ни разу не обмолвился, ни именем, ни фамилией "Его". Мы молчим. Оправдываться не имеет смысла, на откровенность нет желания. Поспешил, приписывая ей легкомысленность. – Катерина, хочешь быть моей ученицей? Не встрепенулась, не подняла удивлённо брови. Аккуратно поставила стакан на столик, как в тщательно отрепетированной сцене. Смотрит без тени смущения, прямо в глаза. – Вы меня простите, но неудачное совпадение, как раз сегодня начались месячные. Досада. Я предчувствовала, что не надо идти к тебе... Если согласишься подождать несколько дней... – И ты придёшь через несколько дней? – Приду. "Приду" сказала ещё спокойно, потом закрыла глаза. Губы сжаты, едва заметно дрожат круглые коленки. – Ты серьёзно думаешь, что накинусь на тебя? Подняла веки, открылся блеск, сверкающий ядовитой зеленью. – Конечно, нет, я тебя проверяла. Одевается. Полу обнял, коснулся губами щёчки. Не отстраняется и не принимает поцелуя. – Извини. Ты красива и умна. Мы займёмся интересным делом, научимся уверенно ходить по снам и прошлым временам. Мне кажется, нам есть что вспомнить. Договорились? Настойчиво высвободилась, зашагала прочь. Плавал до изнеможения. После ужина долго смотрю на древний огрызок луны. В какой-то момент ощущения полноты и силы стали рельефными. Знаю, что могу вызвать без проблем любые картины прошлого. Листаю от себя сюжеты вглубь: расстрел слепых из корысти. Их смерти должны замести следы воровства. Они одеты в военную форму, им дали винтовки и боевые патроны, сказали стрелять во врагов отечества. Палят в невидимого противника и гибнут от пуль, посланных из-за надёжных бетонных укрытий с боков, сзади и спереди; я невеста в подвенечном платье. Белоснежен венок, белоснежна фата. То ли от счастья убегаю, то ли за счастьем бегу? По продымленным путям железнодорожного узла от несчастья убегаю, за несчастьем бегу? Хлопья копоти ложатся на мою белизну, и становлюсь грязной; я Господин в чёрном фраке на балу. В руках бокал шампанского, а рядом подобострастная свита. Присутствующие спокойны, но в воздухе звенит ожидание чуда. Выдержал паузу, поднял палец, и он вспыхнул голубоватым пламенем. Публика ахнула, и началось…; шатёр, расшитый золотом. Курильница, питьё и сладости. Я умираю от навета. Слабеющей рукой глажу упругие холмики, живот, лоно, шелковистую кожу. Прощайте, вы послужили хорошо. Шум битвы. Мой господин в бою. Пока не понимает, как сильно я ему нужна. Не знает, что и стариком будет молиться за меня. Ещё никто не слышит клеветников орущих, он выпустит им кишки за мою боль, смерть. И дальше в глубь времён, дальше... Любой намёк мелькнувшей тени способен развернуть лентой событий и страстей. Но лишь одну картину Теперь же Наполню ощущением и Звуком... А когда угар сексуальных утех ослаб, мы лежим на подушках, вкушаем яства. – Как ты меня нашла? – Искала. Мы брели по опасной тишине больших дорог. Не ели много дней. Проходили деревни, где кроме сонных мух, загаженный ручей вдоль хижин, да голые замурзанные дети, выклянчивающие всё подряд. Наше искусство – невидаль пустая. Брань вместо платы, постоянная угроза ограбления. Наконец удача! Я вижу тебя, и мне не снится. Осоловела, пищу берёт с природным достоинством, не спешит, не роняет крошек, не проливает капель. – О, ты опять богат и властен. – Думаю, участи не миновать нигде, но тут опротивело. – Да, узнаю тебя, мой господин. – Скажи про Лакшми. – Её так никогда не звали. Лишь ты да слуги пришили суке грубыми стежками имя богини доброй и красивой. Я расхохотался. – Вот дела, не ты ли говоришь? Гордо вскинула голову на белой шее, украшенной потоками чёрных волос. – Любимого не предавала в отличие от тощей козы. Опять рассмеялся. – Ты вся дрожишь в лихорадке злой неправды, кинутой в милую Лакшми. – Тогда скажи, зачем звал меня часто? Платил не только щедрой рукой, но сладкой лаской, бурной страстью, словом? Не потому ль, что "добротой души" тебя переполняла твоя "Лакшми"? И изгнан по её интригам, её предательством бесстыдным. А я тебя люблю. Бросила богатства, чтобы тебя найти, мой господин. О боги, я с тобой! – Оставила дом напрасно. Толку, что нашла? Три дня мы вместе, а потом конь будет мчать меня на север, запад или восток. Уеду, надоело здесь давно. – Возьми с собой. – Пойми, не на кровати, в пути расстанусь с земным телом. – Я страх свой позабыла дома. – Мольба бесполезна. Останься, местный господин не скуп. – Пойду вслед за тобой по свету и по жизням. Знай, будем вместе. Мы снова стали целым, и опять... Реальность и проект Мысли и тело Обнаружил, что свободно выхожу из той действительности в свою, настоящую, и могу вернуться в любую точку прерванных видений. Я с нетерпением жду её рассказ. – Как дома у меня? – Раздор и свара. Сын старший зол на мать. Она родила мальчика... – Моего! – Да, как сказать... Уж очень он похож на магараджу. – Но царь... – Владыка сильно обрадовался сходству, не медля объявил младенца своим преемником. Твой первый отпрыск разъярился – скандалы каждый день. Так вот... Её рассказ напомнил образ господина. Он на секунду встал передо мной: красив подобно богу, сошедшему с картины. Открытый взгляд, волны волос на плечи. Девичья округлость щёчек и подбородка, аккуратный носик. Всегда беззвучное дыхание несёт с собой почти благоухание. Светоносный лик подобен прикрасам утренней зари. И, как господь, всегда бесстрастно мудр. Проникновенный взгляд пронизывает душу любого. Полон достоинства в движениях. Богатые одежды украшены гирляндами цветов. Но на лепестках розовых уст редка улыбка. Несчастье поразило его лет в девять. А, может быть, высшее повеление: не тронуть лик прекрасный бородой, оставить нежность рук, не приземлять пороком чувства, кто знает? Принц остался без присмотра ненадолго. И раньше удалял прислугу, чтоб побродить в одиночестве. Как получилось, что напали собаки на хозяйственном дворе, никто не знает. На крики сбежались со всего дворца. Отбили покусанного, без сознания, с выгрызенными гениталиями. Царь вне себя от гнева казнил двух охранников, приставленных к принцу. Их оскопили вечером, натравив тех же псов, а на ночь бросили в подвал. Утром, ещё живых, отдали царским людоедам. То, что от них осталось, дворняги растащили по задворкам. С няньками поступили мягко, их просто бросили к тиграм. Рос великолепный цветок, омытый страдальческой кровью пяти человек и своей собственной. Смиренный, умный. Певучий голос завораживал ребёнка и война. Однажды приказал заколоть отца, но без жестокости и издевательств. Царские похороны поразили роскошью, подобающей высокородному, должным почтением. Издал указ, согласно которому все женщины должны зачать, чтобы увековечить память усопшего. И обязал назвать родившихся в срок мальчиков именем покойного. И каждому такому младенцу назначена огромная награда. Злые языки тут же окрестили их "царская придурь". Молва готова опорочить любого, толковали о низменной близости со стражником. Не верю. Он окружил себя хороводом прекрасных дев, сверкая самоцветом среди них. Царь возвысил меня, простого конника, до военачальника. Говорил: "Мой Арджуна", и все видели, что мы почти легенда. Чувствую любовь великого князя за преданность, силу, ловкость. Я часто удостаивался бесед о сокровенных тайнах бытия. Господин поведал мне, грубому войну, о бесчисленных мирах, о дэвах доброты и зла. Много услышал, с трепетом внимая прекрасным звукам с безупречных губ, но позабыл. Не приспособлен к тонким рассуждениям, зато могу парировать любой удар и нанести ответный. Помню лишь одно пророчество. Иногда кажется, что смысл ясен. "Древние рекли: "Пища есть всё". Когда иссякнут фрукты и хлеба, есть камни. Закончатся они, есть боги и свет планет. Всё видимое и невидимое входит в тебя, любезный мой Арджуна. Сотворённый таинствами высших сил, ты предназначен к наполнению, подобно кувшину. Вновь и вновь форма воссоздана предначертанием". Помню, глаза остались без радужной оболочки и без зрачка. Невидящий взгляд обращён в неведомую даль. "Знаю. Дряхлую плоть отца разрушил, создам новую. Знаю. Во благо будешь нищ. Живительный рог каменного воплощения одарит. Ты напоён золотым сиянием движения. Знаю. Подойди ко мне, мой воин". И поцелуй его, был поцелуем бога. Обласкан я, жена и дети, их трое: сын и две дочери. И вдруг – опала. Трудно было верить, что господин отверг. Дурацкий случай на охоте и вот – бежал, скитался. Не думал, что когда-нибудь настигнет весточка о родных людях. Прекрасная голубка принесла её, волей богов. – Помнишь кровавую мерзость, что учинил твой господин вместе с тобой? Протестуя, поднял руку, но она продолжает: – Не перебивай, один раз в жизни набралась смелости свободно говорить. Сам хотел услышать, слушай. Царя порочить мне не нужно, он воплощение порока. Можно ли измазать грязь? После убийства отца-царя, едва в народе улеглось волнение, дикий указ – делать детей. Ну, пусть подобострастно, в сальном поту, его вы выполняли со своей стервой. Многие жёны, в надежде на награду, занимались тем же, хотя и без принуждения не меньше. Но твои войны насиловали невест и почти девочек. Слишком упорных и их защитников удар кинжальный опрокидывал на землю. Тебе известно. Теперь послушай, что было до того и после. – Слишком много знаешь. Торопится сказать, не обращает внимания на сарказм замечания: – Так вот, убил отца, он, по словам, для блага старца. А план придумала твоя "Лакшми". Они знакомы с давних времён. Она советовала тебя поставить начальником над войском. Теперь не удивляет стремительный взлёт карьеры? – Говори. – На тайных встречах троица: царь с бабьим лицом, доверенный стражник и коварная. Обычно начиналось с танца. Ритм отбивают стражника хлопки. Потом она усаживается у ног владыки. Он задаёт вопросы о том, каков ты был ночью, женщина подробно отвечает. Щёчки господина окрашивает румянец. Часто по повелению показывала со стражником поразительные или непонятные места. Он наблюдал, как они соединяются, и загорался сам, тогда вдвоём ублажали господина. За развлечениями удалялся стражник, шла долгая беседа. Однажды возжелал, чтобы придумала, как стать ему создателем ребёнка. И запретил даже помыслить, что невозможно. Зловредное коварство придумало сюжет: убить царя, сесть на престол. Ко времени конца скитаний души родителя, всем приказать отяжелеть под страхом смерти. Когда явится обновлённый князь, признать за ним наследство трона. "Будешь отцом отца". Он исполняет, она ждёт свою пользу, но гадюку начали отдалять, а ты приближен к царским стопам. Владыка влюбился в тебя грешной любовью. Подлая и тут нашлась. В одну из редких встреч, вопреки почтению, обрушилась на молодого князя: – Ты хочешь стать творцом, не потеряв ни капли, так не бывает. – В чём я не прав? Владыка опешил от ужасающей крамолы. Его божество не может ошибаться! – Ты не подумал, что душа старого князя может возродиться среди неприкасаемых? – Что делать? – Весь народ будет исполнять приказ о рождениях. И военачальник, законопослушный раб, займётся тем же. Когда семя достигнет во мне, мы с тобой будем миловаться. Душа, увидевшая дорогого сына в объятиях любви, прельстится и войдёт в меня, но тут одна загвоздка. – Внимаю. – "Арджуна" может помешать, когда дело дойдёт до признания наследника. Его, после использования, надо устранить. – Не желаю отдаления. – Как скажешь царь, я предупреждаю. Задумался великий. Она ждёт, почтительно склонясь. – Пусть будет изгнан, но жив. – Как велишь, господин. На охоте появится мальчишка, который спугнёт дичь, ты скомандуешь его убить. Если жестокосердный зарубит – попадёт в опалу, если же нет, гнев за непокорность. Я вспомнил головку, вжатую в кости плеч. Огромные блестящие глаза, скованное страхом худенькое тельце. Ослушался царя, не поднялась рука на беззащитного. После приказа, вытянул клинок и кольнул дитя под зад. "Беги". Возвращались молча, я оттеснён от повелителя в конец кавалькады. Во дворце кинули в темницу. И не обида, а желание удрать, двигало мной. – Так попал в подвал к крысам. Позже узнала, что моя помощь при твоём побеге она придумала, и получила одобрение царя. Меня использовала, как и тебя. Я сообщила ей в ночь бегства, что просишь прийти, простится. Она, вопреки воле магараджи, замыслила убить, но ты исчез стремительнее ветра. – Долго блуждал по лесу, видел заброшенные города, дрался со зверем. – И уберёгся, слава богам. Тебя моя любовь спасала. Я рассмеялся. – Или надёжный друг, кинжал. Что дальше? – Они извивались друг над другом. Он был нежнейшая подружка, она нежнейшая из жён. Под нею проползал, над нею проползал. Ног, живота, лица его касалась лоном. Парила над ним и под ним, но были не одни. – Думаю так, коль рассказываешь. – Кроме меня и двух пар спрятавшихся глаз, их колдовал йог обратного вращения. К сроку разрешения опять кровь и страх. Она уговорила казнить младенцев "царская придурь", чтобы, если случится ошибка, освободить дух от низкого рождения. Плач погребальный прекратился после того, как увидел свет новорождённый, похожий, как две капли воды, на магараджу. – Проникла в тайну и осталась цела? – Ты прав, в конце концов, всех посвящённых вычислили. Под разными предлогами казнили или изгнали. Меня не тронули, не знаю почему. Когда уезжала навсегда, то призвана была к царю: "Передай кольцо Арджуне. Скажи, если нужда, пусть обо мне взывает". Повертел, разглядывая огранённый сгусток крови. Владыка никогда не расставался с ним, а мне тогда казался недоступным совершенством на женственной руке. – Не возьму перстня. Советую продать, иначе отрастёт хвост из бед. Она грустно улыбнулась. Обнимает, целует. – Давно вырос огромный, драконий. Счастье встречи позволило снять его на время. Потом опять прилипнет и побредём в кибитках низкорождённых на запад, за тобой. – Окончательно загубишь душу среди грязных. – Да и вы все: ты, твоя жена, царь много грешите. Вертеться нам в перерождениях бесконечно. Я буду только рада встречать тебя снова и снова. Вспомнить и забыть Мечтать и делать. Незаметно уснул. Видение мягко перешло в спокойный, безмятежный сон. Утром тонус удачи. Не только эпизоды далёких событий проявились, а и всё полотно жизни. Исчезла мучительная несообразность осколков. Ещё немного, и я увижу пути будущего или построю их! Захожу к Кате на работу в начале десятого, сразу после открытия почтового отделения. – Предлагаю развлечься. Прокатимся вместе, если сможешь сорваться с работы. – Я попробую... Румянец возбуждения разгорается на щёчках. Знаю, сделает всё, чтобы коллеги подменили. – Жду. Настолько уверен в свидании, что выгнал машину на улицу. Через полчаса подходит быстрым шагом. Успела переодеться, лучится энергией весёлого настроения. – Привет, едем. Не дожидаясь ответа, так как не было и вопроса, юрким зверьком скользнула в салон. В свою очередь степенно заполз на водительское место, небрежно бросил: – Трогай. Машина плавно набрала небольшую скорость. – Здорово. Ни разу не управляла голосом, мне можно попробовать? Ты разрешишь? – Для начала нужно создать банк словарного запаса, проанализировать голос и способ построения фраз. – Что мне делать? – Просто болтать. Включаю режим формирования временного разрешения на управление. – О чём? У меня всё из головы вылетело. – Например, расскажи, как ночью ходишь по снам. – Шутишь или издеваешься? Последнее время глухо, ничего не получается. Только повторяется надоевший сюжет. – Годится. – Начинается обычно в стороне от пылающего костра. Обнимаю свою малютку, завёрнутую в шерстяной платок. Красные отблески на кустах и деревьях. На фоне пламени силуэты коней, пляшущих людей, повозок. Стоит передо мной, опустив руки. Искры в чёрных глазах, блики на растрёпанных курчах. Разговор окончен. Победили его предрассудки, судьба или дурь – безразлично. Волна неприязни и освобождения подняла мою голову. Справлюсь, выживу, вытерплю. Да, я не утоплюсь, не повешусь, не сгорю с хатой. Буду жить, и растить ребенка, но вовеки веков... Он опускает лицо, и пустеют глазницы. Появляется и исчезает кольцо завитка в неверном свете случайных всполохов. Как со стороны слышу осипший голос, едва осознаю, что говорю я: – Не можешь жить у меня. Мне запрещено идти с тобой. Остаётся позорное возвращение домой. Так и будет. Я проклинаю тебя, шудра. Горечь метнула в обидчика непонятное слово. Вздрогнул, сник. Растворяюсь в темноте, крепко притиснув дорогое тельце к мягкой груди. Валентин, может, хватит трепать попусту, не терпится покомандовать. – Учим машину твоим командам. Называй действие: быстрее, медленнее, торможение, право, лево и каждый раз нажимай кнопку. С полчаса провозились, приспосабливая механизм к её голосу. – Передаю управление Кате, режим – ученик, условия эксплуатации – стандартные. Звуковой синтезатор ответил моим голосом: – Катя, жду приказаний. Разумеется, начала с того, что делает любой новичок. – Быстрее. Скорость растёт. – Ещё быстрее. Быстрее, быстрее. Ожили динамики. – Достигли предела. Разочаровано надула губки. – Только двести? Больше нельзя? – Тебе нет. Я могу даже взлететь. Оживилась, предвкушая новые чудеса. – Давай попробуем. – Сработает аварийная система, а когда отменю её, всполошится служба движения. Сразу установят кто я, что за машина, есть ли разрешение на превышение, скорректируют весь поток транспорта под мою резвость. Передадут информацию начальству. Так что минуты через три-четыре мои заботливые боссы поинтересуются о причинах погони, нужна ли помощь. Если выяснится, что развлекаюсь, получу серьёзную взбучку. – Ладно, а что она ещё умеет делать? Почти весь путь Катерина тешилась с машиной. В конце её интерес к вождению заметно упал. Вопросы, атаковавшие меня залпом, сошли на нет. По обоюдному согласию я включил автоматику, с тем и добрались. Улицы, лакированные солнечными лучами, встретили радушно. Сияющие витрины, распахнутые двери кафе, столики под белоснежными зонтиками, нарядные люди. Мы слились с красочным потоком прохожих. Девушка молчит, и это почти непривычно, устала наверное. Она побаловалась молочным коктейлем. Я, тем временем, рюмкой коньяку. – Катя, какие предложения по развлечениям? – Не знаю... Сам придумай. – Выбирай: парк, музей древности, музей искусств, выставка современного искусства, театр, зоопарк, ресторан, воздушный шар и ещё всё, что попадётся по пути. Предвкушение приключений оживило и приподняло вверх уголки её губ. – Список жалко лишать хотя бы одной запятой. – Договорились. – Думаю, ещё тоник не помешает. Сделала несколько глотков, во время которых ёрзает на стуле, вертит головой во все стороны. Очень быстро нетерпение победило, решительно встала. – Идём, хочу что-то показать. Помнишь мой сон, ну тот, у костра? – Разумеется. – Я думаю, что правдивый, только произошёл не со мной, конечно. Но имеет отношение ко мне, потому что меня боятся цыганки. Попрошу погадать – обязательно откажутся. – Ещё есть спрос на лживое ремесло? – Да, само собой, а ты разве не хочешь заглянуть в будущее? Пошли, я знаю, где они собираются. – Охотно. Она засмеялась. – Предупреждаю, забава плюс к утверждённому списку. Смеюсь и я. По дороге рассказывает, как однажды, ради шутки, решили с мамой наведаться к известной гадалке. Приняла приветливо: заработок приплыл, а деньги берёт приличные. – Первой шла мама, за её спиной я. Когда я выглянула, и встретились с женщиной глазами, она наотрез отказалась нам ворожить. По инициативе Кати часто появляется волчий аппетит и угощаться – жизненная необходимость. Быстренько усаживаемся на белые стулья за блестящие столики, вынесенные на тротуар, и утоляем жажду. Ест и пьёт всякое: мороженое с вареньем, шоколадом и без, напитки, пирожные. Мне коньячок, аромат настоящего продукта. Наконец заявила с видом сытого глубокомыслия: – Специально не скажу, где нужное место. А то отпугнёшь пронзительным взглядом. – Надо понимать так, что мы у цели? Рассмеялась. Боковым зрением вижу, приближается молодая красивая. Густые отбелённые волосы с трудом подчиняются порядку причёски. С налёта скороговорка: – Парень, дай скажу, что было, что будет, как зовут тебя и твою невесту. Перевела взгляд на Катю, осеклась и затерялась в толчее. – Видел? Куда теперь? Веселится взахлёб, несмолкающий смех, бесконечные: "что там?", "попробуем это". Сдалась на закате, потухла улыбка, завяли движения. – Хочу домой. Валя поехали, уже перебор. Спит на заднем сидении. Рыжая прядь уютно улеглась на шее, упав с раскрасневшейся щёчки. Доехали, когда стемнело. Полу разбуженная, не сразу сообразила, зачем просыпаться, и что такое "в свою кровать". III ПридуматьЗначит Родить Выдумал себе ученицу, теперь не рад. Месяц безрезультатной возни, вопрос неудачи: "Зачем?" – итог моего каприза. Она – крайне несерьёзный человек. Хи-хи да ха-ха, до тех пор, пока не рассержусь. Только доходит до сурового выговора, моментально появляются намёки успеха. Тренируемся на видении "у костра". Несмотря на усилия, не можем добиться главного, соединиться в реальности одного и того же сна. Разумеется, для обучения управлению духовной энергией, нужны годы работы. Авантюра опиралась на её, пусть случайное, проникновение в мир будущего света. Хотелось думать, что прорвёмся на авось. Не удалось, лишь начинаю настройку её и себя, едва зашевелятся размытые тени света темноты, раздаётся смешок. Пытается делать виноватые глаза. – Не обижайся, Валентин, муха защекотала. – Не сердись, вдруг нога зачесалась. – Я не нарочно... Преднамеренный или невольный саботаж раздражает, но, к собственному удивлению, бессмысленные занятия тянулись довольно долго. Зачем? Сегодня прекращаю возню. Как бы предчувствуя жёсткое решение, появилась без малейших следов косметики, в скромном одеянии и незамысловатой причёске. С порога заявила: – Валя, у нас ничего не получается, я не способна. Надо оставить глупую затею. Слишком удачное совпадение, чтобы принять его без настороженности, но досада на Катю растаяла. Благодарен за лёгкое избавление от неприятного разговора. Смягчаю ситуацию притворным сожалением. – Плохо, что не довели до конца начатое. Если хочешь, можем последний раз пошалить, по инерции прошлых встреч. – Особо не горю желанием и не откажусь. Действительно, вечера вошли в привычку, грустно от них отказываться. Если игра, то достаточно умная и тонкая. Тем более не типичная для неё, обычно заигрывает много грубее. Сколько знакомы, а не перестаёт удивлять. До сих пор не разглядел по-настоящему? Устроилась на своём месте, в кресле рядом со мной. Отмечаю отсутствие запаха духов всегда нового, яркого, изысканного. От неё почти неуловимое дуновение свежести, оттенённое женским теплом. Механически бормочу набор фраз, не стараясь одушевить их сокровенным смыслом. Обнаруживаю – работает. Погружаемся в слияние. Не она, не я, а мы смотрим на силуэты человечков в неверном свете костра. Неподвижная фигура в длинной юбке так близко, что видна туманная струйка дыхания; густой дух сена и молока. Пытаемся заглянуть в лицо, затенённое нависающим над глазами платком. Каждый раз в последний момент оно ускользает. Прихоть превращается в необузданное желание, отчего наше единство разваливается, и мы опять на своих местах. Катерина восхищённо таращит глаза. – Ты этого хотел? Ты могучий волшебник. Я вполуха слушала привычные слова, почти скучные и... оказалась там, вместе с тобой. А почему она отворачивалась от нас? – Что, любопытно рассмотреть? – Разумеется. – Тогда повторим, но будь более внимательна. – Валя, милый, я не знала, что так обернётся. Зашла сказать и тут же уйти. Пообещала заглянуть к подруге, так что меня ждут. – Жалко. Можно завтра. Снова сияющая, звонкая, розовощёкая. – Обязательно! Успех обнажил вопрос: "Зачем?". Мелькнуло, между прочим, хитра работница почты. Если действительно придумала и осуществляет свой сценарий нашего сотрудничества, то не я, а меня используют. Ну да бог с ней, совпадение интересов даже к лучшему. Зачем делать из Кати резонатор? Хочу знать планы неприятеля. Мы, я и она, зеркала обращённые отражением в отражение. В эту ловушку надеюсь поймать замыслы, разрушающие мои надежды. Пусть нельзя вернуть время, любовь, но сына не отнимешь. Какая тайна создаёт связь Наташа-Круглов? К чему чехарда схождений и расхождений? Я знаю, он не может иметь детей. Хочет присвоить моего мальчика? Колея прошлого – основа предстоящего пути, но я творю её будущие повороты или они изгибают меня? Оглянуться и там найти решение проблем? Вероника и Валерий были когда-то замешаны в тёмной истории, окончившейся массовыми беспорядками. И меня носило в том ненастье. Молодого, неопытного, влюблённого в замужнюю женщину и тем чрезвычайно смущённого, бросало, переворачивало, крутило, как щепку в мутном потоке. Эхо памяти, многие годы старательно заглушаемое, восстало, насыщенное запахами и красками. Грудной женский голос, знакомые интонации. – Сколько лет, сколько зим, малыш! Здоровый румянец на смуглой коже, тёмные волосы, карие смеющиеся глаза. Вот только одежда такая, какой она никогда не носила: глухой до подбородка ворот, длинные рукава, подол скрывает ступни. Не в её характере чёрный балахон. Недоверчиво спрашиваю: "Ты, правда, Вероника?" – Да, я – Она. Звучит смех, но губы сомкнуты, застывшая мимика. Неуловимые превращения создают растрёпанную белокурую Наташу в том же одеянии. Озорной взгляд. – Наталья? – Да, я Наташа. Новое колдовство делает лицо Кати. Облачение неизменно, маска, изображающая улыбку. Насмешливо отвечает на моё молчание: – Я Катерина. Ты огорошен? Отвожу взгляд в пустоту, слова проникают и в неё. Властный диктор приказывает: – Так подними же веки. Тяжело скользить снизу вверх от чёрного начала по скрытой тканью плоти к глухому вороту и выше... Провалы глазниц, дыры вместо носа, прикус белых зубов без изъяна. – Не задаёшь вопросов? Звук каждой буквы – нота весёлой иронии. – О, я великолепна. В награду ты можешь со мной всё. С удивлением наблюдаю: немой язык оттаял. – Хочу с тобой всё. – Всё, всё? Кивнул в ответ, не в силах повторить. – Тогда смотри товар во всей красе. Начала плавно пританцовывать на месте вокруг себя. Ожили складки материи. По мере того, как отворачивается улыбчивый оскал, появляются волосы затылка. Открылось платье со спины, вернее его нет. От шеи и до пола обнажённое тело. Ровная ложбинка вдоль позвоночника. Руки опущены, ямочки на локотках, узкая кисть, свободно вытянулись пальцы. Прямая линия, разделяя ягодицы, спускается меж ног и только в конце икр раздваивается, очерчивая узкие щиколотки, закругляясь на розовых пятках. – Хочешь всё, всё? Спокойно поворачивается ко мне. Образ прекрасен, незнаком, велик. Мною руководит горячая уверенность в правоте безрассудства. Без колебаний отвечаю: – Да. – Помни, обещал, а сейчас поговорим. Смешливая, раскованная в легкомысленных одеждах. Такая, какой видел однажды в кафе. – О чём хочешь услышать? – Ты знаешь. – Я знаю многое, и всё рассказывать также бесполезно, как ничего. Задавай вопросы. – Ты Вероника? Рассмеялась, как когда-то, безудержно и непонятно над чем. – Хочу знать о давнем времени. – О детстве бабушки или юности звезды? – О себе. – Белоснежный конь в роскошной сбруе тебя уносит. Приторочены сумы с едой, питьём и одеждами. На поясе кошель с монетами и драгоценными камнями. Надеты лучшие доспехи, богатое оружие, серьги, браслеты. Долго тщательно собирался в путь, и, помня, как ушёл ни с чем, сейчас не повторил ошибку. Даже любящая подруга из танцовщиц не провожает, ты запретил. Утренний ветер перемен, зверь жаждущий погони, весёлый сердца стук... Я остановил себя: настолько далеко сейчас не нужно. Едва принял решение, картина блекнет и исчезает. Сожалею о разорванном полотне воспоминаний, но теперь важно другое. Наверняка защитные поля Натальи и Валерия настроены против меня, даже не стоит пытаться прорваться к ним. Ни осада, ни штурм не приведут к успеху. Иное дело сын. Надеюсь, что частичка меня откликнется на призыв о встрече. Пусть хоть на мгновение соприкоснутся души. Как начать? Что могу вспомнить, ни разу не обняв, не приласкав? Ведь для меня реальность только цветные тени. Вглядываюсь в карточку, присланную когда-то Наташей. На голограмме улыбающаяся мама и серьёзный бутуз. Белокурые волосы, белёсые, почти насупленные брови. Свитерок, которого наверняка уже нет. Очертания припухлых губ, часть раковины уха, носик, подбородок. Пытаюсь нащупать контакт. Отклика на переживание не получаю. Не за что зацепиться в пустыне серого тумана. Правда возник сгусток, но попытка разгадать его соскальзывает в пустоту. Прислушиваюсь, принюхиваюсь, предельно внимателен. Неожиданно из того непонятного образования ответил Круглов! – Напрасно тратишь энергию. – Я не к тебе. – Ко мне. Разлетелись. Меньше всего хотел трогать Валерия, даже нечаянно, рикошетом. И объяснений тут два. Либо задел его чрезмерной силой, собранной для поиска. Либо... Дурные предчувствия оккупировали душу. Жду Катерину, надеюсь, её выходки помогут избавиться от произвола тревоги. Встретил её очень радушно. Она сразу спросила: "Что случилось?" Расцвела неимоверно, услышав вполне искренний ответ о радости видеть очаровательную девушку. – На моём счету твой первый комплимент. Шаловливые игры ни к чему, возвращаю привычный тон общения. В сдержанной манере наставления предлагаю ей возглавить проникновение к далёкому костру. Опять удивилась. – Ты необычный сегодня. Давно бы попросила дать шанс и боялась, что опять отругаешь. Почему именно сейчас? Подозрительно. Твои козни милы, и, в любом случае, я тебя прощаю. Руки чешутся, поехали? Энтузиазм кстати. Разумеется, задание непосильное. А мне и надо всего ничего – толчок. Вежливо пропущу женщину вперёд. Пока она будет возиться, успею сосредоточиться. Поправлю её огрехи, где надо, и порядок, добился своего, и у неё успех. ... Малиновые сумерки, пляшущие человечки. Знакомая фигура, нет платка, локоны расплескались русыми переливами до округлых бёдер. Гладкая кожа – цвет чистоты и полноты жизни, ток соков. Весомая грудь высока, крепка, украшена розовыми сосками в центре коричневого окружения. Румяное лицо круглеет, расцветает призывной улыбкой. Волосы краснеют и укорачиваются, делается ниже ростом. Пытаюсь остановить изменения, некоторое время удерживаю прежние пропорции, но от чрезмерных усилий разваливается "мы". Опять возвращаюсь ни с чем. – Деточка, никуда не годится. Я не врач, чтобы копаться в твоем подсознании. Перестань думать обо мне, как о мужчине, у нас другие задачи. – Если перестану думать о тебе, вообще ничего не получится. За чем гоняемся? Запер секреты в сундук, а ими надо расплачиваться. Прибавила с сарказмом: – Тайны, конечно, глубокие, непостижимые простому люду. Капризно надула губы, насупилась. Придётся гасить неудовольствие. – Не обижайся, ты привлекательная девица, потом поговорим об этом. Замечу только, как более опытный, что предлагать себя нужно не явно, много окольных путей для рекламы. Теперь попробуем расширить границы обзора. Готова? Говорю, а уже понял: использовать её не удастся, в ней слишком активна сила земли. Конечно, если раскрыть истинные намерения, то можно было бы на что-то надеяться. Вот только раздеваться по-прежнему не собираюсь, милашка. – Я ничего такого не предполагала. Зато у тебя на уме тщеславие и похоть. Ты меня якобы отвергаешь, на самом деле прощупал тщательнее хорошего гинеколога. Попытался съязвить. – Учили, могу поделиться знаниями. Наигранно кротко опустила удлинённые косметикой ресницы. Смиренно ответила: "Да, учитель". – Кончай базар. Или мы продолжим, или... – О, лучше второе. Расстёгивает верхнюю пуговку блузки, переходит к следующей. Я начал терять контроль над собой. С трудом гася бешенство, прошипел: – Екатерина. – Ну, как скажешь. Пуговицы неторопливо вернулись в петли. – Продолжим, если настаиваешь, но сначала хочу кофе или чай, нужно успокоиться. Подойдёт напиток, немного вина – хоть что-нибудь. Ты меня оскорбил, потом напугал, теперь требуешь покорности. Я на всё готова. Молча иду на кухню. Добавила вслед: – Найдёшь сладенькое, пирожное, например, не буду отказываться. Мы снова плывём по волнам темноты и света. Одно переливается в другое, наполняет своими песнями. Махнул рукой на её лидерство, отдаюсь свободному равнодушию, безнадёжности. Вошли в видения возможно узнаваемые, но сильно искажённые или вовсе чужие? Трудно понять: вспоминаю, или меня переделывают под увиденное? Здесь та же мучительная проблема, что между реальным и кажущимся: мечешься, худеешь в поисках правды, а она выскальзывает каждый раз, как стукнешься о твёрдое. ... Я хозяйка бала. Изюминка его – маг знаменитый. Зазвать было не просто. Он в моде, рвут на части. Капризен, никто не знает наверняка, где появится. С первых мгновений встречи он померещился знакомым мне много лет, много столетий.., бред. На приглашение отвечал уклончиво, но в дебрях полу отговорок мелькнул просвет согласия. Поняла, придёт. Лучший парикмахер столицы запросил двойную цену за ранний утренний визит. Восемь часов он возился с причёской, три раза переделывал сначала, а я всё не довольна. Вторую половину дня примеряла платья. Принимаю гостей и подсматриваю за собой по зеркалам. Пышные волосы, большое декольте. Голубая ткань в синих фиалках, края обшиты золотой каймой, любимое колье и серьги. Гармонию позволила нарушить старинным перстнем. Причудливый орнамент оправы, рубин – гранёный сгусток крови. Из поколения в поколение житель шкатулки. Не принято его носить и, даже, гласит легенда, одевать опасно. Бог меня простит, я только для того взяла, чтоб он увидел, и немедленно сниму. Причуда, непонятная самой, и холодит, и будоражит сердце. Начало празднества взвинтило нетерпение. Боюсь, что нечаянная причина сорвёт его визит, и не скрывает ли одежда мою фигуру, плечи, руки, шелковистость кожи. Хотела бы предстать пред ним в одной причёске. И будет, будет, будет... Насладится моим телом обязательно при ярком свете, приказала жечь непрерывно свечи в спальне. Он во фраке, чёрная голова и борода. Страшен, недоступен и любим, любим. Осанка гордая, независимый вид. Не замечает свиты идиотов, тянущейся за звездой салонов. Выдержал паузу, поднял руку, она вспыхнула пламенем. Публика ахнула и действо... ... Я умирающий старик. Тяжело дышать, чую приторный запах тлена, близка кончина, но греет душу сладкая горечь мимолётной встречи любви, свежо воспоминание. Долгая жизнь наполнена войнами, боями, победами и безграничной властью. Никогда никто не знал, что для меня это пустое. Один лишь ангел мгновение задержался на моём ложе. Из-за этого и не напрасны дни. Он, легкокрылый, наполнил блаженством и улетел, и растворился, оставив яд прощания. Замены так и не нашёл иль не искал? Счастье не уберёг, а, может быть, не распознал, в момент его сверкания. Доволен я, что ты отомщена: не медля, выпустил им кишки по одной за твою боль, смерть... Катя, когда закончили, сказала: "Здорово. Сам сочинил или вычитал?" Удивился её иронии. Для того чтобы пронести через очищение темнотой мелочное неудовольствие, или делать вид, что оно есть, нужна сила. Ребёнок вовсе не прост. На сей раз её игра в обиду обречена на провал, прежде всего моим безразличием. Вяло ответил: – А я думал, что твоя дурь. Начала язвить напропалую. Пусть как хочет. Запас колкостей, отскакивающих от молчания, скоро иссяк. Уходить не собирается, быстренько сменила тему. Голос стал вкрадчивым, доброжелательным. Умеет, когда хочет подластиться. – Валя, развлечёмся по-настоящему? Окунёмся в людской гам, шум громкой музыки, выпьем вина. – Ты же не употребляешь. – Сегодня могу всего и много. Учитель, у меня получается! Отпразднуем победу. Есть уютное заведение, даже два. Побудем в одном, а потом в другом. Было дело, веселил, теперь моя очередь. Видишь, мозгов не хватило придумать, а она, умница, догадалась. Выпивка – стирашка тревог, неудач, безразличия. Вспомнить и позабыть... ...Вспомнил и забыл Организовано предприятие в некогда жилой комнате, поэтому обстановка домашняя. Дородный хозяин в клетчатой рубашке, расстёгнутый ворот. Он же официант, он же повар. С порога клиента встречает тепло приветствия, аппетитные запахи. В комнате несколько человек – не то завсегдатаи, не то друзья. А, похоже, то и другое вместе. Уединяться мы не собирались, но если бы и взбрела в голову глупая идея, осуществить её невозможно. Началось с того, что моё появление с Катей воспринято, как радостное событие. Тут же все вместе поздоровались со мной. Потом каждый в отдельности жал руку, называл своё имя. Попытался сделать заказ, но хозяин ради знакомства налил рюмку "за счёт заведения". На Катю внимания не обращают. Она не протестует, что-то попивает и улыбается. Когда меня угостили все по разу, заиграла музыка. Вспомнили про девушку, и нам с ней пришлось станцевать под разнобойные выкрики, хлопки. После пляски моё предложение угостить присутствующих, не исключая хозяина и даму, пришлось по вкусу. Затянули песню, звонкий голос вёл за собой хриплый разброд мужчин, сбивая их в маломальское подобие строя. Она поёт и играет на гитаре. Щёки раскраснелись, звенит смех. Ни от одной рюмки не отказывается, и это мне нравится. С каждой минутой становится краше и краше. Катерина – центр весёлого вращения. Мне всё время её расхваливают и говорят, что она очень красивая. И я тоже говорю, что она очень красивая. Когда поёт грустные песни, говорят, какая она отличная певица, и я соглашаюсь. Потом про весёлую песню говорят, что в её исполнении особенно хорошо звучит. И я вижу, что это так, и сам хвалю, зная, что перехвалить невозможно. Снова угощаю всех, и все хвалят меня. Сожалеют, почему я не приходил раньше: такой хороший человек. В будущем мы собираемся не расставаться вовсе. Катя начинает говорить про позднее время, что пора домой. Мысль абсурдная, несуразная. Все не соглашаются и просят её спеть, и она поёт. В какой-то момент обнаруживаю, что она опять говорит о необходимости остановиться. Тут уж все видят, что действительно надо расходиться. Начинаются долгие прощания друзей, что водой не разольёшь. Котёнок меня провожает. Отнекивался, мол, доберусь самостоятельно, ей не нужно беспокоиться. К сожалению, слегка повело в сторону, и Катерина пошла рядом. Болтаем о хорошо проведённом вечере, о тёплой погоде, о звёздах, развешенных для украшения нашего праздника. На прощание целую её. Приникали губы к губам долго сладко. За дверью нас ждал маленький паровозик и несколько вагончиков, уже занятых беспечными пассажирами. Сели у открытого окна. Лёгкое покачивание оповестило отъезд. Тёплый ветерок и солнце, весёлый перестук колёс, щебет птиц. Справа громоздится холм, покрытый ковром разнотравья. По нему бегут волны – это ветер играет цветами, листьями, колосками. С другой стороны синее озеро, блестящая чешуя ряби. Узкоколейка проложена по извилистой ленте между тем и другим. В конце пути сошли на платформу, утоптанный клочок почвы. Поднимаемся по ложбине, обустроенной ступеньками. Взошли на гребень, поросший зелёной щетиной невысокого кустарника. С вершины кажется рукой подать до глади воды. Чувствую себя птицей. Свобода уже не придуманная независимость, а состояние тела. Взял её на руки, и получилось перекрестие. Она крепко обхватила мою шею и сказала совсем обыкновенным голосом, не подобающим возвышенности предстоящего действа: – Странно, воображаешь себя кем-то вроде орла, а пернатые три пальца сделал у меня. Засмеялась, довольная, что подловила. – Не беспокойся, сейчас исправлю. Даже здесь подковырки, впопыхах цепляю ей к левой руке ещё один палец. Я – вертикаль нашего слияния, она – горизонталь. Согнула ноги в коленях и замкнула на себе мою поддерживающую руку, другой ладонью утаил хрупкое плечико. Поднимаю её живот, её лоно к моему сердцу. Как невообразимо далеки наши губы и ноги. Крест темноты не даёт их сблизить. Чёрная форма родилась при сплетении. Хотим выйти за её рамки, в голубизну большого мира, расправить члены и соединить по прихоти желаний. Всеми силами взметнулся. Напряжение изогнуло меня. Рванул вверх могучие плечи. Удача вот-вот улыбнётся, ведь на помощь пришли духи высот. Отсюда я их не вижу, но их тихий шёпот пробивается сквозь грохот сердца: "Потерпи". Уже светятся простором наши глаза. Тела, раскалённые докрасна стремлениями, охватывает голубой огонь. Даже во тьме мазки лазури. Полёт был лёгок и тяжёл, свободен и скован. Спускаемся обветренные, обгоревшие на солнце, утомлённые жаждой парить. Поезд, игрушечный для холма и озера, успокаивает покачиванием, и мы засыпаем. Проснулся раньше Кати. Думаю, что сказать? "Привет", "Здравствуй" – смешно. Молчать ещё нелепее. Варить кофе лень, потянулся. Виноватым себя не чувствую. Просто отмечаю факт: я с ней. Добилась своего, чертовка. Открыла глаза. Не смущена и не горда, как в порядке вещей. – Мне снилось, что я у тебя на руках. – Ещё бы нет. – Не хами. Дух захватывает, будто падение: тревожно и сладко. Не знаю, я была крыльями, или ты нас нёс? Страх и большое желание лететь сцепили мои руки на твоей шее. Даже живот заболел, как от занятий физкультурой. – Во-во. – Наглец. Кинулась на меня с кулаками. Началась шутливая борьба, соскользнуло одеяло, открывая красные пятна на белой простыне. Осеклась, застеснялась, покрылась румянцем. – Сейчас застираю. – Ерунда, сам кину в машину. – Никаких потом, немедленно. Восстановленная чистота постели дала Катерине повод хозяйничать и в дальнейшем. Убирает на кухне, раскиданные вещи начали сами находить нужные шкафчики и полки. Каждый вечер, а иногда и днём, она у меня. Разумеется, духовные эксперименты в прошлом, мы теперь упражняемся совсем в другом. Вот где разгулялся талант, и объяснять ничего не надо. Фразы, слова, намёки звуком, жестом схватывает на лету, творчески применяет. Отдаюсь ей без возражений. Более того, хоть какой-нибудь выход из тупика моего расследования. Понимаю, что, пряча голову между ног Кати, похож на страуса, зарывающего глаза в песок. Предполагается: собственная задница тоже не видна врагу. Нечаянное общение с Кругловым таит намёк правды. Всячески стараюсь не углубляться, не докапываться. Знание неизбежно настигнет, но пусть позднее. А пока отгораживаюсь от истины интимными отношениями со своей ученицей. В городке, похоже, считают наши отношения естественными. Случается, говорят: передайте Катеньке то-то и то-то. Прекратил разведочные рейды в мир проектов. Оставил лишь маленькую слабость наполнять красками, весомостью уже найденные схемы света темноты. Иногда, когда Кати нет дома, когда совсем один и совсем свободен... ...стук копыт – ритм погони. Никто за мной не гонится, и я ни за кем, но мы с конём мчимся много часов. Поели, отдохнули и опять на запад. Она наверняка двинется вдогонку. Сначала будет верить, что найдёт, а когда потеряет след, то всё равно побредёт с кибитками, на удачу. Через неделю сверну на север. По рассказам в той стороне, за лесом, горы. Они так велики и так стары, что их вершины убелены сединами. Хочу дойти, дотронуться до мудрости великих. И, может быть, там и остаться, постигнув тайны. Мне кажется, стезя длина. Доберусь до цели через много лет и уйму приключений. Резвый конь заржал, велико его желание будущих сражений и побед. Потом задор угас. Уже не носимся с ветром наперегонки по лесным дорогам. Пришла в негодность одежда, израсходованы деньги, продал драгоценности: еда нужна другу-коню и мне. Прокладываем путь свой с упрямством пущенной стрелы. Однажды увидели белые шапки гор и ликовали. Скоро не стало друга. Оплакивал его, как никого доселе. Не один раз нападали разбойники, прельщённые конём и скарбом. Отбивался; верный друг уносил от погони. На сей раз три стрелы вонзились в коня, он встал на дыбы. В дороге меч под рукой, и в стременах запутаться нельзя. На земле был раньше, чем рухнул друг. В полёте метнул кинжал в придорожные листья. Скорее предугадал, чем увидел громилу с ножом. Почти одновременно выбежал ещё один, с воплями фехтуя обоюдоострой секирой. Опытный боец, твёрдая рука, но и я не промах, увернулся, ранил его в левый бок. С другой стороны появилась третий с саблей. Юркий клинок и звон широких лезвий – серьёзная угроза. Наседают согласовано. Мне пригодилась вся изворотливость и гибкость. Заметно устаёт тот, кого я ранил. Воспользовался очередным его промахом, оглушил рукояткой. Последний разбойник упал с рассечённой сонной артерией. Уверенная и довольно лёгкая победа едва не стоила жизни. Не вовремя расслабился, а лежавший без сознания, очнулся. Его удар едва отвёл мечом и уклонился. Моё лезвие сломалось, но и он не удержал в руках оружие. Мы обнялись. Тем, что осталось, яростно тычу ему в голову, в лицо, в глаза и зубы... Не сразу ослабела хватка, но только почувствовал возможность, вырвался, схватил топор и раскроил гнилой орех на плечах. Первым же делом бросился к другу. Он умирает. Морда в красной пене, слёзы из глаз. Алые капли там, где торчат древки стрел. Я понял: ждёт. И, правда, едва меня увидел, прянули уши. Захрипел, забился и конец. Пошёл искать любимый кинжал. Торчит в горле у трупа. Выдернул стальное жало, старательно и бережно отёр. Подвёл итог, вернее собрал то, что до ближайшего селения нёс на себе. Там и продал по дешёвке всё, кроме котомки, фляги, кинжала и подобранного клинка. Пешком много недель, пока не кончились запасы, не обтрепалась одежда. Тогда силой добыл клячу, отнимал еду и деньги. Рано или поздно добрался до предгорий. За долгий путь узнал про перевалы, про то, что седина гор – вода, застывшая от сильного холода. Понял, в одиночку идти туда – верная гибель. Полгода жил, служил охранником у местного купца. А весной, когда создавался караван для перехода в другие страны, нанялся воином. ... Гибли животные и люди. Снега и ветры, лавины и пропасти. Чем дольше в пути, тем привычнее тяготы и невзгоды, к концу я их не замечал. В горах видел зверей, похожих на людей. Босые, поросшие редкой голубоватой шерстью, они вовсе не боялись мороза. Однажды, когда отошёл в сторону по нужде, ко мне, чуть ли не в руки, скатился мохнатый детёныш. Пронзительно верещит, ощерился, пытается залезть назад, но слишком мал. Я исхитрился, схватил сзади, от него неприятный дух. Завизжал, описался. Подсадил его на ближайший обломок скалы. Он стремглав бросился вверх, ещё не видел, чтобы так быстро карабкались. Проследил направление движения. Огромный самец держит в лапе камень с голову человека. У самки болтается длинная грудь, почти до низа живота. Оба угрожающе скалят жёлтые зубы. Малыш взобрался на мамину спину, и она исчезла. Убежал самец, так и не спрятав клыки, не выпустив из ручищи булыжника. В лагере сказали, что большая удача повстречать священных зверей, предзнаменование благополучного завершения путешествия. Предсказание сбылось, преодолели перевалы и спустились с гор. Город у подножия приютил меня надолго. Сначала был простым стражником, потом главным. Со временем женился, дети. Уже мои товары несут верблюды по пустыням и степям, купцом слыву хорошим. Дикие орды кочевников, как метла листья, смели прекрасный град, домашний очаг, богатство. Опять я воин. Мой удел – оружие и конь. Варвары уважают за силу, опыт. Не быть верховным вождём, как чужаку, но и того, что есть, достаточно, а большего не надо. Мне б только обойти ловушки покушений, не запутаться в интригах. Да не коснётся нас гнев господина. Не часто, очень редко, во сне вижу свою Лакшми в синем сари, в голубом сари, в розовом сари. Тоска обнимает узкоглазую жену в шатре, мы сливаемся. Она гордится мной, восхищена, но где ей до искусства?! Меня снова тянет в путь, теперь на запад, в неведомое вслед за солнцем... Гораздо чаще занимаюсь поделками по дому, ковыряюсь в палисаднике. Особенно обращаю внимание на физическую подготовку. С напарником, Катей, нарушаем тишину тренажёрного зала пыхтением и сопением, пеним воду бассейна. Ей нравится обезьянничать, карикатурно повторять за мной сложные упражнения. Врач на очередном обследовании похвалил за хорошую спортивную форму. Поздравил с избавлением от последствий командировки. Скоро на работу! Сошла на нет душевная боль, или её не было. Мир всё же лучезарен. Жизнь не сплошь горькая полынь, у неё свои законы движения, не важно как их воспринимаю. Приехала Наталья. Знакомые очертания губ великоватого рта, носа. Лоб, разрез глаз, скулы я бы узнал даже на рентгеновском снимке. Первое мгновение показалось, что вернулся прежний беспорядок белокурых кудрей, легкомысленная маечка на пышном бюсте, штаны. Подделка неорганизованности обнаружилась очень быстро. Порыв ветра разметал причёску вдрызг – она восстановила форму. Отличный парикмахер работал, и зафиксировал дорогими препаратами. А то, что одежда лишь иллюзия дешевизны и говорить нечего. – О, матрона, какими судьбами? – Любовь привела, милый друг, любовь. – Так проходи, любви всегда рад. Галантно поцеловал протянутую руку. – Как дела земные, дела грешные? – Отлично, Валентин. По-моему, ты гораздо больше копаешься в земле. – Привожу цветник в порядок. Мечтал увидеть розу в моем саду, и она появилась. – Располнел. Неужели остепенился? – Со стороны, конечно, виднее. Мне кажется – совсем зачах. Посмеялись. Выяснять нам нечего, поэтому кокетливая форма к месту. – Домой пригласишь? – Тем более с радостью, что обстановку не менял. В знакомых стенах послу легче договариваться, правда? Пропускает провокационный намёк мимо ушей. Перемещение в комнату стирает налёт шутливости. Обнажилась суть: мы встретились не для игры в иронию. Беглым, но цепким взглядом окинула помещение. – Лера сказал, у тебя женщина. И угадал. – На любовные похождения свободного мужчины общепринятая мораль смотрит сквозь пальцы. Вот ты – жена уважаемого человека. Посещение бывшего мужа может быть скандально истолковано. Подошла, глядя прямо в глаза, обняла, поцеловала. – Валюша, я не ссориться приехала. – Зачем? Он прислал? – Да, он тебя любит. – Что принести? – Воды. Молчит. Могу затянуть паузу и заставить её заговорить первой, в общем-то, мне без разницы. Готов был уже открыть рот, опередила на долю секунды. – Лера настоял, чтобы рассказала тебе всё без утайки и ответила на любые вопросы. – Не бескорыстно, разумеется. Сначала выслушай меня, легче будет признаваться. Первое, основное, ребёнок – дубликат Круглова, выведенный в тебе, как инкубаторе. Второе, прислана уладить юридические и моральные проблемы. Есть и третье, о чём я даже не догадываюсь. Хочу услышать всё и, пожалуйста, не играй в забывчивость, женскую стыдливость или провалы памяти. Какая плата, такой и ответ. – Конечно, конечно. Когда ты вышел на Валеру, пытаясь наладить контакт с мальчиком, он сказал, что гром грянул. С твоими феноменальными способностями проникновения в тёмный мир идей непременно сделаешь правильные выводы, и сам возбудишь дело об установлении отцовства. Мы просим от этого воздержаться. Голос её дрогнул. Неужели циничную мадам можно пронять? Или чувствует себя на сцене? – Извини, перебью. Если бы он не занимал высокий пост, ты бы с ним жила? Невесело хохотнула, как отмахнулась: "Не знаю". Продолжает: – Он не виноват, я придумала использовать тебя. Ещё до работы на "Занебесье" Валера захотел стать отцом, но опасался за карьеру. Ведь дублирование в глазах общественного мнения – порок. Ты подвернулся в нужный момент. – Давно понял то, что ложь была с самого начала. Меня это уже не интересует. Ты устроила аварию в лаборатории на спутнике? – Можно сказать: не предотвратила. – Кто осуществлял внедрение ядра и имплантацию в тебя. – Он сам. – Я по-прежнему должен считаться отцом. Так? – Да, конечно. Она напряжена, улыбка сошла на нет. Опасается неосторожным словом вызвать плохое решение. – Допустим, согласился в этой части заговора против ребёнка, иначе не назовёшь. А когда он собирается открыть ему тайну рождения? И как тот посмотрит на заведомые дефекты короткой жизни, подаренной единственным родителем? – Круглов намерен внести поправки в его развитии. В общем, решили утаить. – Не вижу логики. Путём огромных усилий и массы интриг добивается цели, а, в конце концов, он тут ни при чём? Да и скрыть такие вещи в принципе невозможно. – Собираемся где-нибудь после тринадцати?.. – Гореть вам в аду за несчастья бедного мальчика. – Вовсе он не несчастный. У него всё есть. – Ладно, оставим области кровосмешения. Лицо её стало почти серым. – Ты не предашь, можно надеяться? – Буду молчать, тем более что не хочу грязной возни прессы вокруг меня и ребёнка, до тех пор, пока меня не спросит сам парень, а ему, уж извините, врать не намерен. Судорожными глотками пьёт воду. – Валера очень любит тебя. Всякий раз, когда речь заходит о тебе, восхищается успехами, способностями, мужественной красотой. Насторожился. Вот оно. – Вы, ребята, не перегибаете палку? Ты не боишься, что я тебя выгоню? – Боюсь, и потому прошу дослушать. Валера ничего плохого и не хочет, только будущего. Если у тебя оно наступит естественно, то у него есть проблемы. – И вы решаете их шалостью пальчиков, языков, другом семьи. Не собираетесь ли мне предложить эту роль? – Валюша, я очень прошу, умоляю, хочешь, встану на колени? Опустилась на пол, обняла мои ноги. – Ради того, что завтра встанет солнце, и Круглов просит, очень просит... Можно увезти в себе частичку тебя? Мы понимаем, что никогда не согласишься быть с нами. Если бы твой образ... – Сейчас ляжешь или воды попьёшь? Она осеклась, но не отпускает икры из мягкого плена. – Не сердись, прошу тебя. Мы и не надеялись на согласие, но он очень просил меня использовать призрачный шанс, ведь если не спрашивать, то и ответа не получишь. Твой портрет у него в верхнем ящике стола, всегда под рукой. Молит о контакте, памятью Вероники, общей вашей знакомой, просит. – Всё, уходи. Тут Наташа заплакала. Не ожидал, и, признаться, растерялся. – Я не уйду, пока не получу согласия хотя бы на духовную взаимосвязь. Умоляю тебя, один разок. Заревела навзрыд. – Хорошо, хорошо. Только уходи. Истерика быстро пошла на убыль. – Понимаю, твоя женщина должна появиться. Я быстро. Если позволишь, в ванную, приведу лицо в порядок и уеду. Вышла ко мне вполне спокойная, без заметных следов недавней сцены. Разве что белки серых глаз покраснели. – Валюша, до свидания. Мы все тебя очень любим. Обняла, прижала к себе, крепко и долго целует в губы. – И непременно, непременно к нам в гости, ждём с нетерпением. Шикарной машины и след простыл, когда появилась Катя. – Что делала здесь эта стерва? – Девочка, нехорошо так говорить о взрослых людях. – Поздно узнала, я ей покажу, какие причёски бывают на свете. – Тихо, тихо. Эк разошлась. – Она приезжала к тебе в кровать? – Глупенькая, мы говорили о делах, а близость между нами уже не оживёт. Обнял, прижал к себе, поцеловал, шепнул в ушко: "Я тебя люблю". Её глаза наполнились влагой. Слезинка скатилась по щеке, вытираю след огорчения. – Зачем была? Пусть только ещё сунется, предательница. Предавала тебя не один раз и будет всегда... Сейчас наверняка приезжала с какой-нибудь пакостью. Ты, такой проницательный со мной, тут – будто слепой. – Несправедливо. Она – обыкновенная женщина, хочет счастья, как все, как ты, например. Что необычного в том, что приехала уладить дела. Зло судишь о практически незнакомом человеке. – Чую в ней для тебя опасность. И чтобы ни попросила, любое предложение – ядовитое. Надеюсь, ничего не обещал этой дряни? – Перестань, меня коробит грубость. – Не сердись, больше не буду. Хочу тебя попросить, только не обижайся за вопрос. Да – так да, нет – так нет. Кивнул головой в знак согласия. – Можно, чтобы у меня был ребёнок от тебя? Вглядываюсь в зелёные глаза, чёрный их центр, и задаю бесконечный вопрос, только вопрос без способности найти ответ: "Чем отличаются женщины от мужчин?". – Ты что, замуж за меня хочешь? – Очень. – А почему такая странная форма предложения? – Ага, скажи я прямо, мог рассердиться и бросить меня. Ты сам спросил, и смело отвечаю: я согласна. – Мне, наивному, казалось, что люди сначала женятся, а потом плодятся. – Непринципиально, мальчик. Опытная женщина, то есть я, расскажет тебе о том, что межполовые отношения бывают независимо от гражданского состояния. – Придумала не совсем счастливую сказку. Пытаешься связать судьбу с беспокойством. Скоро, месяц, другой, не знаю, где буду. Предупреждаю: и не только потому, что позовет работа, сам ухвачусь обеими руками за любое задание. – Тоже мне, новости. Ждала и буду, не привыкать. Если обделить мир желанием, то, что от него останется? Ничего. Именно "хочу" наполняет сверканием плоти тени света темноты. По божественной схеме создаётся структура заряда для фейерверка. Единственная его задача – разлететься брызгами огня, секунды красоты и наслаждения. Ракеты умирают во имя праздника, вновь и вновь осмеливаясь на жизнь. Не знаю, почему согласился на контакт с Кругловым? Причиной тому не слёзы и мольбы Натальи, они не тронули сердце. Не было и барской милости к просителю. Между нами какая-то тайна и она выше его, выше меня, выше покоя Вероники. Он дал знать о присутствии мягко. Нет и в помине барьеров, внутреннего противостояния. Мы парим в прозрачной темноте. Обретаем друг друга среди сфер, вращение разноцветных туманов, размытых контуров. Тут же, у пристани, светится придуманная лодка без вёсел. Она казалась маленькой, но вместила нас, и осталось ещё много места. Путешествуем на ней. Сквозь прозрачные борта видны все токи, все спирали. Мы так и не достигаем конца пути. Зато нашли, что посудина дряхлая, в щелях и пробоинах. Заметили, что не одни. Пространство заполнено тенями. Они спросили нас, кого ищем? И объяснили, как добраться до Города Друзей. Опять куда-то несёмся, возвращаемся, выходим и заходим. Каждый раз застаём новых спутников, сменяются многие, многие, многие... Нас окликнули: "Вы разыскиваете меня?" – Ты – Вероника? – Вполне возможно. – Почему нужна нам? – В прошлом и будущем вы – я, но не сейчас, ещё наполнены желанием, вам здесь не место, уходите. Вспомнить Забыть Помолвка для девушки – праздник значительный, поэтому нам срочно нужны цветы. Прямиком к цветочной лавке. Хозяйка красок и ароматов встречает улыбкой, приветствиями. Заказал розы. Весело щебечет с Катей и со мной, пока формирует букет. Узнав о цели покупки, искренне и многословно поздравляет. Готовое украшение протягивает мне. Я почти беру... Катерина с хищной стремительностью кошки бросается вперёд и выхватывает букет из рук продавщицы. – Мне, а не ему. Последняя расхохоталась. – Помните, вы, Валентин, первый раз покупали у меня? Она тогда предупредила: не потерпит, чтобы кто-либо встал у неё на пути. Не поленилась обойти всех девушек в городке. Боевая ваша будущая жена. И на улице улыбка не сходит с лица Катерины. Ветер ерошит волосы, перебирает цветы, листья деревьев, траву, гонит облака. Мимоходом думаю, что так ему хочется. А у моей одежды – мои желания. У листьев – желания дерева. Всё переплетается, движется, трепещет, летит. Всё предначертано в дебрях света темноты, предрешено женственными тенями проектов. И как только я придумаю ещё один, он родит стремление... Заскользили неясные образы... Подзадориваю её: – Оказывается, тщательно разработала план захвата меня. – Одной импровизацией с тобой не справишься. Смеёмся, целуемся. – Наверное, придумала развитие сюжета? – На сей раз ты от меня не удерёшь, понял? ©Р.Якубовский,2001 год |